Если ты живешь в центре города в квартире, стены которой усилены по твоему требованию едва ли не стальными листами, если окна, из которых город наблюдается с высоты 16 этажа, снабжены пуленепробиваемым стеклом, а дверь в квартиру насчитывает четыре замка, то можно однозначно сказать — у тебя есть проблемы, от которых тебе очень хочется спрятаться. Это неоспоримый факт, для выяснения которого не нужно ходить к психотерапевтам, берущим за прием 800 баксов. Такой же неоспоримый, как то, что люди, живущие в таких квартирах, ненавидят получать неопознанную подозрительную почту.
Шел третий день нового года, утро Селины началось далеко за полдень — шумные новогодние вечеринки, длившиеся ночи напролет, давали о себе знать. Она с удовольствием поспала бы и еще пару часов, но звонок консьержа с первого этажа был удивительно настойчивым.
- Мисс Берд, вам принесли конверт, сказали, что срочно. Вы спуститесь за ним, или мне послать портье?
Она зевнула, взглянула на себя в зеркало, висящее напротив кровати (безумная прихоть прошлого владельца квартиры!), и обнаружила в нем нечто совершенно растрепанное и потерянное. Спускаться в таком виде она явно не хотела.
- Я была бы благодарна, если бы вы нашли возможность доставить конверт ко мне под дверь, — ответила она, с трудом вспоминая нужные вежливые слова. В ее детстве люди общались совсем иначе, и она скорее сказала бы что-нибудь в духе «тащи сюда, что я буду туда-сюда носиться, я не бандероль на двух ногах». Но мисс Мэрил Берд, чей паспорт она так удачно увела в прошлый четверг, и чью фотографию так удачно заменила, не могла так выражаться. Она была приличной леди. И богатой. Гораздо богаче, чем сама Селина — ей хватило бы денег, чтобы купить эту квартиру, а не просто снять. Китти не стала лишать ее и финансов, решив, что с милой девушки хватит и потери документов.
Привычный маршрут — ванна, шкаф, кухня, чашка кофе. В дверь позвонили, Селина подошла, выглянула в дверной глазок. Мальчишка в забавной, как у обезьянок, красной феске, положил что-то на пол и поспешно удалился к лифтам. По всей видимости, у него были более интересные дела, чем передавать почту из рук в руки. Селину это вполне устраивало, она открыла дверь, быстрым и ловким движением подхватила лежащий на коврике конверт, и вернулась вместе с ним на кухню, собираясь закончить свой дневной-утренний кофе под изучение этого срочного послания.
Конверт Селине не понравился. Шаблонная бумага, ничего примечательного и интересного, сама по себе ничего не значила — такие конверты тысячами продаются на любой почте. Гораздо хуже было то, что на конверте не было совершенно никаких опознавательных знаков — ни штампа, ни адреса, ни даже имени. На конверте вообще ничего не было. Кошка поддела его уголок кухонным ножом и осторожно вскрыла зеленую почтовую бумагу — на стол выпал белый плотный прямоугольник. Китти осторожно, двумя пальцами, подняла его, будто опасаясь, что бумага может быть отравлена, и в следующую секунду выронила визитку на стол.
Это была карточка, которую раздавали прихожанам в монастыре Святой Терезы. На ней значились данные для благотворительных переводов, Селина знала их практически наизусть. Что бы ни думал отец-настоятель, львиную долю пожертвований переводила именно она, пользуясь при этом то подставными именами, то целыми подставными компаниями. В монастыре, совсем недавно потерявшем церковь при пожаре, в детском приюте работала ее сестра, и любое упоминание его в таком контакте с преступным миром, бывшем теперь таким близким старшей из сестер Кайл, не могло не пугать.
Кошка перевернула карточку. На обратно стороне от руки, наскоро, дешевой мажущей ручкой было нацарапано всего несколько слов — адрес какого-то клуба, время, сегодняшняя дата, и короткая приписка: «Быть при полном параде». Что именно имел в виду автор под «полным парадом» Китти не знала, но для нее самой ответ был очевиден. Если тебе назначают свидания таким способом, если эти люди нашли твое место жительства, и даже разузнали твое подставное имя, то готовиться стоит к самому худшему.
Кошка взглянула на часы. Времени оставалось не так много, и «полный парад» стоило наводить уже сейчас. Кто бы ни были неизвестные отправители, они знали, на что нужно надавить, чтобы заставить ее шевелиться. Но это совсем не значит что Селина не знает, куда нужно ударить, чтобы и ее, и ее сестру оставили в покое.
Она натянула на себя неприметную толстовку и джинсы, надвинула на глаза капюшон. Конечно, туда она пойдет иначе — сногсшибательные каблуки, четко очерчивающий линии тела костюм, и бесполезная, судя по всему, маска, ждали ее в одном из многочисленных тайников. До них стоило добраться как можно быстрее, чтобы было время и навести «полный парад», и проверить, что все оружие в порядке, коготки наточены, а плеть легко отстегивается с пояса.
Автобус лениво тащился по Готэму, прокладывая себе колею в жидком грязном месиве остатков новогоднего снега. Рождественские ели все еще украшали улицы, и в темном полумраке позднего вечера алые шары переливались мутными каплями крови. Кошка ехала навстречу неизвестности, ехала в районы, куда совсем не хотела бы возвращаться, предпочитая эстетичный, благополучный и предсказуемый центр. Ее мучил один единственный вопрос — почему ей, и так отдавшей нормальную жизнь за благополучие сестры, приходится продолжать переживать за ее спокойствие? Почему именно этот монастырь попался на пути мафии? Если им нужна она, Селина, то совсем не обязательно вмешивать в это сестренку. Это ограничивает свободу — и действий, и ее личную, а у нее и так достаточно страхов.
Нужная остановка. Селина спускается в подвал, отбрасывает носком ботинка кучу мусора, выдвигает на себя потрепанный пластиковый короб с самым комфортным для нее содержимым.
Она делала это уже сотню раз. Костюм как вторая кожа облегает тело, сапоги садятся на ногу, как влитые — смертоносный металлический каблук сияет в полумраке тусклого освещения. Селина поправила маску, встала перед надтреснутым зеркалом, четким жестом подводя губы кровавой помадой. Вы хотели при полном параде — получите, кто бы вы не были. Только сестру не троньте. Она здесь не при чем...
Вынув из кармана толстовки карточку Китти вновь пробежалась глазами по буквам адреса. Это было не так уж далеко, она успевала даже не вовремя — немного заранее. Небольшое преимущество, приятная мелочь, которой она поторопилась воспользоваться. Вечер только начинался, и сегодня ей предстояло найти ответ на многие свои вопросы.

Если в этом здании и был какой-то клуб, то он был очень старательно спрятан и замаскирован. Серые окна были слепо заколочены, штукатурка отделки давно уже отвалилась, являя миру ржавые рыжие кирпичи. Ряд серых, пыльных дверей смотрел на нее уныло и обнадеживающе одновременно.
Она спрыгнула с карниза подъезда соседнего дома, испытывая смутную надежду на то, что конверт был чьим-то глупым розыгрышем. Конечно, это не так — таких совпадений не бывает. Но раз ее таинственный приглашающий не позаботился о каких-то более конкретных указаниях и опознавательных знаках...
Китти прошла вдоль дверей, оглядывая каждую. На последней что-то было нарисовано в пыли — пальцем, грубо, схематично. Присмотревшись, она различила в рисунке двух собак, одна из которых вцепилась в горло другой. Кошка вздохнула — вот они, опознавательные знаки, говорят даже о большем, чем она хотела бы знать. Кошкам не место в собачьем клубе, тем более в том, где собаки выгрызают друг другу горло. Только вот пути назад уже не было. Она толкнула дверь, и в приоткрывшийся проем не увидела ничего, кроме абсолютной тьмы. Опустив на глаза прибор ночного видения, она шагнула внутрь.
Пустота и тишина мгновенно сменились ярким светом — похоже, что в лицо ей направили яркий фонарь. Кошка растерялась только на секунду, но и ее хватило для того, чтобы попасться глупо, как котенок. Она почувствовала болезненный, резкий укол в шею, и на самой границе уплывающего сознания услышала только резкий, скрипучий голос
- Я был о вас лучшего мнения, мисс Кайл. Надеюсь, что вы исправитесь, и моя ставка не была напрасной. Впрочем, исправиться вам помогут.

Изморозь покрыла грязные стёкла. И если бы не сантиметры грязи и пыли, покрывающие некогда прозрачную гладь, были бы видно её январские узоры. Так всегда происходило к ночи. А днём, когда холодное смоляное месиво, которое в городе именовали зимой, начнёт подтаивать, изморозь превратится в очередные грязные разводы. И так день за днём. Месяц за месяцем. И никому не будет до этого дела.
Здесь так всегда. Здесь не бывает тепло. Только холод и сырость. Старый невысокий панельный дом «под снос», пустующий уже несколько лет, позабытый и заброшенный. Безликий, со щербатыми окнами, символом готэмской реальности, той из которой выныривают, извергаемые тьмой и запустеньем, очередные слои преступного общества. Места, в которых не ищут. Гиблые последние пристанища.
Одинокая лампа горела тусклым нерешительным светом. Единственный источник незамысловатого явления в этой старой квартире. Остальное погребено под осколками чьей-то жизни, развалинами чьей-то памяти. Из этой кучи мусора и пепла он достал то, что было необходимо: обшарпанный стул и стол-треногу. В одной из комнат, когда-то имевшей предназначение быть спальней, ещё стояла кровать, заваленная старой одеждой, простынями и шторами. Тем, что от всего этого осталось. На ней можно было уснуть, когда становилось невозможным не закрывать глаза. И пока он здесь никто не смел занимать это место, да и просто попадаться ему на глаза. Потому что он не замечал их, а они боялись, считая его смертью.
Они уже ничего не понимали, ничего не чувствовали. Дом был их последним пристанищем, которым он без спросу воспользовался. Это не единственная квартира, в которой они жили. Тут таких около полусотни. Для них это единственный шанс – место, где никто не будет искать. Они принимали его за смерть, потому что ждали её. Для них больше не было другой реальности, кроме неё. Их руки были исколоты иглами. Она должна вот-вот зайти за их грешными душами.
Это последний день в этом месте. Он меняет их, нигде не задерживаясь. Ещё и поэтому его называют Призраком. Он сидит за столом, на котором покоится лампа и рассыпанная колода крат, в последний раз рассматривая утратившие свою необходимость бумаги. В сущности, и они не нужны, у него отличная память. Он комкает три небольших листа, сминая в ладони, а другой рукой берёт зажигалку. Поджигает и бросает на пол. Самодельный файерболл успевает прокатиться несколько сантиметром, прежде чем огонь, жадно впиваясь, превращает его в прах. На другом конце комнаты лежит женщина. Растрёпанные спутанные волосы, грязное тряпье, когда-то бывшее одеждой. Безвольное, бессильное тело растянулось на холодном полу, голова лежит на вытянутой руке, бледную кожу которой венчают ядовитые укусы шприца. Её пустой взгляд устремлён в никуда. Огонь останавливается перед ней, буквально в двух шагах. Потухшие глаза на мгновение озаряются жизнью, жалким подобием живого интереса, но тут же угасают снова. Она не шелохнулась. Призрак утратил к ней интерес.
Где-то в этом хламе он находил её документы. Шеннон Уайт. Тридцать два года, актриса. Город сгубил её, как и многих. А она помогла ему, своими руками завязав на шее петлю. Среди её вещей он нашёл актёрский инвентарь. Белила и кое-какие краски. Сегодня он уйдёт отсюда. Последует следом за тенями, волочащимися по городу целыми толпами. Они всегда приводят его в нужное место, он им доверяет. Начал с того момента, когда впервые услышал о Тёмном Мстителе. Неуловимый, ловкий, он, к сожалению для себя, тоже отбрасывает тень. Призрак обладает этим – умением скользить между тенями, опережая мёртвый свет готэмских огней. А значит, надо просто оставаться внимательным.
-- Give me, give me, give me just a little smile, - хрипло сорвалось с посиневших от холода женских губ, разносясь по комнате еле слышными разборчивыми звуками. - That’s all I ask of you. ⁽¹⁾
Он снова посмотрел на наркоманку и увидел, как пустые глаза глядят в его лицо. Она продолжала повторять две строчки, её голос то и дело срывался на фальшь, коверкая мелодию, но она этого не слышала – в своём собственном мире она пела идеально. Он встал со стула, подходя к найденным вещам. Взял в руки маленькие баночки с гримом и кусок разбитого зеркала с пола. Белая основа, всегда нужно начинать с этого. Зрители должны замечать лицо актёра, ясно видеть его со сцены, и запоминать. Ведь те, кому не достались завидные места в первом ряду, не должны уйти с представления без впечатлений. Они ведь заплатили за него. Или обязательно заплатят. И ещё одно правило классического театра: на лице должны быть чётко видны эмоции, виден рот. Поэтому его стоит утрированно дорисовывать. Например, красной краской тонкие губы и продолжающие их по щекам уродливые шрамы. Ну, а чтобы оттенить глаза, непременно чёрный.
Взгляд Шеннон снова потух, и даже с открытыми глазами она перестала что-либо видеть. Губы какое-то время ещё нашёптывали слова знакомой песни, но и они вскоре замолчали. Он повернулся и случайно испачкал ладонь в прохудившейся банке с зелёной краской. Он снова посмотрел на себя в лежащий на столе зеркальный осколок. Рядом выбившаяся из колоды карта Джокера загибалась от смеха при одном его виде. Ему не нужно было улыбаться, шрамы всё делали за него. Он поднял позеленевшую руку и провёл пятернёй по отросшим тёмно-русым волосам. Локоны беспорядочно окрасились в зелёный, стирая с пальцев краску.
«Клоун!» - сказал ему кто-то из глубин разрушенной памяти.
-- Джокер, - поправил его он.

Готэм-Сити встречал ночь с распростёртыми объятьями. Её он любил больше всего на свете и всегда был ей рад. Воодушевляясь вместе с ним, из-под его подворотен выбирались, свободно расправляя плечи, тени и те, кто их отбрасывал. Сегодня они собирались в одном месте. В одном из тех, где не станут искать. Ожидалось много знаменитостей. Ожидалось много развлечений.
Переоборудованный промышленный зал одной из заброшенных старых фабрик. Легенда Готэма, знаменитая Ace Chemical, многие годы снабжавшая город практически всем необходимым, теперь была заброшена и забыта им, оставлена на съедение бессердечным монстрам. Огромное пространство заполнялось людьми. Вдоль стен тянулись вереницы старых проржавевших котлов. Никто не заглядывал в них, не считал нужным. Ведь даже если в чёрных жерлах всё ещё есть переработанные химикаты, они навсегда там останутся. Разве могут быть они кому-то нужными? Выше, ближе к завешанной цепями и различными креплениями крыше, располагались решетчатые мосты. А между небом и землёй, дитя технических нововведений, была установлена платформа для вип-персон.
Отряд в камуфляже и со снайперскими винтовками занял свои позиции. Они усеивали мосты как птицы на жердочках, в бывшем офисе директора фабрики расположились техники и их разглядывающие мир через десятки камер мониторы. Ночь опускалась всё ниже, монстров становилось больше.
-- Не отключайте связь ни на секунду, - отдавал последние наставления импровизированный начальник. – Не расслабляться! Будьте готовы стрелять на поражение в любую минуту. Стрелять только по команде, ясно?
-- Да, сэр, - вразнобой ответили снайперы…
Призрак занимал выгодную позицию. Это было частью его плана. Отсюда ему были видны и друзья по жердочке, и собирающиеся внизу люди, сновавшие будто насекомые, и особо важные гости, постепенно занимающие одно удобное кресло за другим. Камуфляж скрывал ото всех них его добродушное лицо и очаровательную улыбку. За пояс был заткнут нож, перепачканный кровью того, чью спецодежду он позаимствовал. Пальцы сжимали красавицу-винтовку, и это был далеко не последний туз в его рукаве. Впервые он не знает, чего ждать до конца. И для него сегодняшняя ночь приготовила свои сюрпризы. Но он наслышан об этом месте и заинтригован тем, что будет, в тайне, в глубине безумной души, надеясь, что не он один.

(1) Bob Marley, song "Give me a little smile"

Soundtrack: Depeche Mode - Wrong
Сознание возвращалось болезненными толчками. В затылке нервно пульсировала боль, тяжелая и тугая, ее удушливые волны подкатывали к лицу, губам, трепещущим ноздрям. Селина была всего лишь человеком, женщиной, успевшей привыкнуть к комфортной жизни и комфортной, продуманной работе. Ей давно уже не было больно, и неожиданное напоминание этого ощущения было далеко не самым приятным и ожидаемым.
В первый раз она попыталась выбраться из глубокого, гулкого лимба отключенного сознания, когда почувствовала резкий запах дешевого табака, крепкого алкоголя и поджарки. Кто-то склонился над ней, низко, практически касаясь лица - она интуитивно чувствовала, как почти касаются кожи ее лица самые длинные волоски неаккуратной, лохматой бородки. Она приоткрыла глаза, с усилием разлепляя тяжелые веки, попыталась отвернуться от запаха, от пахнущих жирной свининой губ. Действие ей не удалось, но запах и ощущение присутствия исчезли. Селина воспользовалась короткой передышкой, чтобы собрать в себе побольше сил и сознания.
- Какая красотка! Где ты ее раздобыл? За ней выстроятся очереди, я уверен, - громкий, несдержанный голос с плохо контролируемыми интонациями. Говоривший явно был любителем приложиться к бутылке, и, судя по прозвучавшему заключению, как раз производил свой близкий, пропахший ужином осмотр.
- Честно говоря, с этой кошечкой мне повезло. На ее счет пришло конкретное письмо с конкретными указаниями. Я, признаюсь, сначала плюнул, решил, что это какой-то розыгрыш... Она известная воровка, неуловима, говорят, в детстве укокошила папашу, да так и ушла безнаказанной - сам подумай, как она может попасться нам? Но потом рискнул, и она действительно пришла. Сама! Прямо к нам в руки!
- Что же там было, в инструкциях? Если она так хороша, как ты говоришь, она должна быть более, чем осторожна
- Да я сам не понял. Просто карточка какой-то церкви, мне нужно было только отправить ее, подписав адрес.
- Странно это. Кто-то явно подставил ее, а девочке теперь выходить на ринг. Кому же ты перебежала дорогу, кошечка?
Голос стал немного громче, Кошка поняла, что говоривший обернулся к ней. Она мучилась тем же вопросом. Исполнители этого похищения ничего не знали, им информацию подсунул кто-то другой, кто-то достаточно могущественный, чтобы отследить ее, найти ее слабые точки, подобраться к ней так близко, как никогда в жизни не смогли бы подобраться бестолковые полицейские. Но зачем? Что за ринг, с кем они хотят заставить ее драться? Селина приподняла голову, движение отозвалось новой порцией боли, и она без сил рухнула обратно, в вязкий безумный лимб.
- Открывай глазки, красавица. У тебя красивые глазки, и личико славное, даже жалко такое портить, - вновь табачные губы. Селина почувствовала резкий запах нашатыря, распахнула глаза, механически облизала языком сухие губы. На них она почувствовала знакомый привкус, чертова свиная поджарка. Этот ублюдок целовал ее, пока она была в отключке!
Вспышка мгновенной ярости придала сил, она рывком села на металлическом столе, служившем ей лежбищем. Руки оказались перехваченными кожаными петлями, удерживавшими кисти со смертоносными коготками зафиксированными, но о каблуках они не подумали. В мгновение окна Кошка извернулась на столе, и ступней пригвоздила руку одутловатого, неопрятного мужчины к стене.
- Руки прочь от меня, извращенец, - не своим, низким, жестоким голосом проговорила она, постепенно высвобождая тонкие запястья из плена. Мужчина заорал, ватка с нашатырем выпала из раздробленных металлом пальцев. Селина обернулась, осматривая, где ей довелось оказаться. Крохотная грязная комнатка, металлический стол, пара скамеек, как из школьных раздевалок, три крючка на стене - и больше ничего. Блеклые, покрытые пылью плафоны мигающих ламп. Что это была за подсобка, что они ей вкололи, кто ее сюда привел, и, главное, как отсюда уйти?
Китти наконец высвободила одну руку - для этого пришлось снять перчатку. Быстро расстегнув застежку на втором ремне, она обернулась к своему нерадивому обожателю.
- Где я? - она вернула перчатки на место и повернулась, устраиваясь на столе удобнее. Каблук пришел в движение, табачные губы вновь завопили. Кошка опустила глаза - молния ее костюма была расстегнута больше, чем на треть, оставляя открытыми шею и часть груди.
- Я смотрю, ты неплохо провел время, пока я была без сознания. Понравилось, пупсик? Что вы мне вкололи?
Она сильнее надавила каблуком. Вопли перешли в истеричные всхлипы, затем  - во внезапный, издевательский, фанатичный смех.
- Уже поздно, кошечка, уже поздно! Ты уже наша, и тебя заставят быть послушной девочкой, - заорал он, явно копируя чужие слова.
- Ну это мы еще посмотрим, - Китти застегнула молнию, ударила в сапогом в висок борову, захлебнувшемуся в своем смехе и воплях, и спрыгнула со стола. На полу валялась ее маска, по всей видимости, упавшая во время борьбы. Она вернула ее на место и направилась к двери - шаги все еще были тяжелыми, но каждое новое движение разгоняло последствия вколотой дряни. Ей хотелось пить и бежать, все инстинкты вопили, что сегодняшняя поимка - только первый звоночек какой-то безумной игры, которая началась против нее и ее сестры. Ей нужно было выбраться, найти Мардж, увезти ее - пусть даже силой, и спрятать где-нибудь на Аляске или в Мексике. Там, где вообще никого нельзя найти. Почему она не сделала этого раньше... Чертов монастырь, чертова сентиментальность.
Ручка легко повернулась, Кошка открыла дверь и выглянула в коридор - рядовой серый коридор, полный пыли, мигающих ламп, планов эвакуации при пожаре, и абсолютно одинаковых дверей. За дверьми ей точно нечего было делать. А вот коридоры обычно ведут к лестницам...
Слишком просто. Почему коридор пуст? Почему вопли борова не вызвали никакой реакции, никто не пришел к ему помочь? Мгновенная догадка - они, те могущественные люди, которые притащили ее сюда, хотели, чтобы она сбежала. Это была проверка. Проверка на умение выживать, умение вырываться. Она вновь вспомнила услышанные слова: "Теперь девочке выходить на ринг".
Селина задрала голову, высматривая камеры. Вот они, одна за другой, и в камере, наверняка, тоже была парочка.
- Что вам от меня нужно? Что за ринг?
Спросила она громко, обращаясь куда-то к потолку. Бежать не было смысла, все, что она могла сделать - это дождаться момента и совершить побег неожиданно, желательно, каким-нибудь экстравагантным путем. Пока же стоило поберечь силы и саму себя. Селина коснулась места укола, ей показалось, что оно ощутимо вспухло.
Вокруг царила тишина. Китти почувствовала себя глупо - стоять посреди пустого коридора, практически на пути к свободе, и ничего не делать. Ждать ответа от стен. Гипнотизировать камеры. В сознании появилась шальная, внезапная, но очень навязчивая мысль - по коридору налево. Кошка посмотрела в сторону, подсказанную подсознанием - никакого приоритета по сравнению с правой у нее не было. Но сознание не умолкало, и теперь к нему прибавилось и навязчивое желание идти, даже бежать в указанную сторону. Интуиция вопила, как могла, Селина повернулась в прямо противоположную сторону, но тело неожиданно отказалось подчиняться и выполнила совершенно иную команду. Она побежала - неловко, совершая какие-то нелепые движения руками, будто пытаясь затормозить свой бег об воздух. В карих глазах отразилась паника, она закричала, упала на пол, стараясь остановиться, но что-то вновь заставило мышцы сократиться, а тело - направиться вперед, по коридору.
- Хватит! - закричала она, и зажавшиеся мышцы шеи заставили ее замолчать. Это было удивительно, и это было реально - тело перестало ее слушаться, остатки сознания оказались запертыми в крохотном участке мозга, который больше не контролировал движения мышц, не контролировал нервов, даже инстинктов. Тело вытащило ее в огромный заводской зал. Здесь были люди, здесь был ринг - она мгновенно поняла, что речь шла именно о нем. Ринг был единственным ярким пятном, обильно, даже слишком обильно освещенным прожекторами, все остальное тонуло в хмурых, пыльных тенях. Она (точнее, ее тело) подошло к группе людей, один из которых постучал пальцем по полушлему на своей голове.
- Вот так это работает. Контроль полный, я могу заставить бойца перестать дышать, и он подчинится. Конечно, мы стараемся не допускать такое. В наших интересах, чтобы они дрались как можно дольше, мы заботимся о них. Понятно, что в начале боев они посвежее, поэтому и ставки выше. В конце тела теряют силу, у всего есть предел прочности... Тогда мы ищем замену.
Ужас оказался сильнее, чем немыслимые технологии, заставлявшие ее тело подчиняться другим. Зрачки расширились, она попятилась назад - медленно, неловко. Смотрящие на нее мужчины с удивлением обернулись к кукловоду.
- Вы позволили ей это?
- Это остаточное сопротивление, как раз новый боец. Скоро пройдет, чип вживется окончательно - и никаких проблем не будет, - он улыбнулся и что-то подкрутил на полушлеме. Селина зажмурилась, ощутив внезапный натиск на оставшийся оплот ее личного сознания. Значит, управляет ей этот шлем, и только что ему дали дополнительной мощности. Как они влезли в ее мозги? Как такое возможно? Как быстро придется заменять нового бойца-кошку?..

У разума есть одна замечательная особенность - он быстро приспосабливается к любому изменению. Тело еще соображает, мускулы тормозят, скелет проявляет чудеса медлительности, нервы еще даже не поняли, какие сигналы и куда им нужно передавать, а мозг уже просчитал сотню возможных вариантов развития событий и подсовывает бестолковой тушке нужный, правильный. К одному, пожалуй, разум не может приспособиться быстро - к мгновенному ограничению своей власти в том, что раньше казалось безропотно подчиненным и управляемым. Так солдат, потерявший на войне руку, продолжает протягивать ее обрубок к солонке - привычный, вросший в мышцы жест, уже лишенный разумной логики.
Но разум тренируется, особенно разум человека, живущего в постоянном риске. Селина знала, что такое - быстрое принятие решений, и знала, что для этого нужно максимально быстро собрать самое большое из возможных число данных о своей проблеме. Пока что данных у нее было немного, но каждое из них было на вес золота, каждое могло стать ключевым. Ее продали. Она должна выйти на арену и биться. Бой она будет вести не сама - ей будут управлять с помощью полушлема, таинственным образом контролирующим ее движения. Если даже она убьет своего соперника, ему выведут замену. В конце концов, и ее саму пустят в расход - им нужно долгое и интересное шоу, но после его финала о ней никто не будет заботиться. Так что единственный шанс спастись - это вырваться из под управления, повредить шлем или что-то, что позволяет шлему работать. Здесь это вряд ли возможно, но на ринге...
- ...На ринге действуют простые законы физики, а они не очень зрелищны, так что иногда мы добавляем шоу дополнительной зрелищности с помощью спецэффектов. Огня там пустим, а иногда хватает и просто дыма. Иногда накрываем ринг клеткой, иногда выпускаем к бойцам зверей, чтобы заставить их шевелиться активнее, - распинался его кукловод, даже не подозревая, насколько ценной информацией снабжает свою марионетку, - Но главное во всем этом, конечно, безнаказанность участников. Здесь можно крушить, выбивать зубы, вырывать глотки, хотя это, конечно, очень дорого, - он усмехнулся, - И после этого прийти домой и погладить трехлетнюю белокурую дочурку по волосам без угрызений совести. На ваших руках никакой крови, все делается руками бойцов.
- Я бы так не сказал, ведь указания отдаются им нами...
- Ну что вы, все бойцы и так уже конченные люди. Мы подбираем их в барах, забираем из тюрем - на их руках и так уже масса крови. В каком-то смыслае, мы даже помогаем полиции избавлять улицы от швали. Вообще, бойцом можно выставить себя и добровольно, у нас есть ребята, которые работают на ринге за деньги. Бабла они рубят хорошо, но играют на равных условиях, мы им ничего не гарантируем. Проиграл - пропал, здесь полумер нет.
- Понятно, понятно... Что ж, главное, что это вызывает такой спрос. Мы готовы вложить денег в этот проект, но хотелось бы перед этим увидеть все в действии...
- Конечно. Как раз выводят второго бойца, сейчас начнется аукцион... Иди, кошечка, тебя ждет дружок, - кукловод кивнул на ринг, и Селина поднялась на ринг, легко проскользнув между вантами. Тело замерло в углу, приняв какую-то на удивление похабную позу. Трудно было понять, чего именно пытался добиться ей кукловод, но Китти чувствовала себя безумно глупо и нелепо. Короткий взгляд в сторону соперника, и вот уже на сцене возникает немыслимый, безумно болтливый, но однозначно одаренный ведущий этого шоу. Несколько умелых фраз, и вот уже зал ревет, зал жаждет, и несложно догадаться, что именно он хочет увидеть. Месиво. Они хотят, чтобы она располосовала алыми чертами синюю птицу на его груди, они хотят, чтобы она кричала от боли, спасаясь от его ударов, выпрашивая у них, всемогущих судей, жалкой передышки в своем обреченном состоянии.
- Посмотрите в эти голубые, как море глаза. На эти чувственные губы, - распинался рефери, извиваясь вокруг ее товарища по несчастью. И Селина взглянула. Она увидела не глаза убийцы, не глаза насильника - это были глаза человека, который вряд ли когда-нибудь сталкивался с действительно плохими парнями. На вид они были примерно ровесниками, убогая маска, прикрывавшая половину лица парня, не скрывала его возраста. Они были молоды, жизнь этого парня только начиналась, и он совсем не был виноват в том, что оказался здесь. Судя по всему, похитителям просто приглянулись эффектная внешность и ощутимая, гибкая сила парнишки.
Селина почувствовала неожиданную злость на саму себя. Почему, черт возьми, почему за 26 лет она не научилась печь пироги и штопать шерстяные носки, зато знает, где у людей болевые точки, куда нужно ударить, чтобы быстро вывести человека в состояние шока, как вскрыть любой сейф, как стрелять, метать ножи, как выцарапывать себе место в жизни? Почему она не тетка с оравой детей и лишним весом, почему она не вешает на холодильник фотографию Анджелины Джоли, чтобы мотивировать себя не есть после шести, почему и она сама, и ее тело, полностью готовы к этому бою и тому, что должны сделать? Всем этим может воспользоваться тот, кто будет ей руководить. Бритвами на пальцах, звонкими, смертоносными металлическими каблуками - она сама была оружием, которым никогда не воспользовалась бы, но которым сейчас легко мог воспользоваться другой. И она не хотела этого. Не хотела лишать парня голубых глазок и чувственных губ, не хотела видеть его кровь на своих каблуках, не хотела знать, что может совершить.
Гнев и страх дали сил, а кукловод, по всей видимости, отвлекся на соперника. Контроль ослаб совсем немного, и Селина не собиралась терять момента. Она медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, приблизила ладони друг к другу, методично и четко оттягивая кончики черных перчаток и отрезая самый край, удерживающий на месте тонкие, опасные лезвия. Сияющие коготки один за другим падали на ринг. Последний, на большом пальце правой руки, она срезала уже оторванным когтем. Какими бы не были планы у организаторов этого шоу - ее руки месива не добавят. Пусть теперь ее перчатки выглядят далеко не так идеально, пусть даже ее за это накажут - ее задача сейчас как можно дольше сохранить целой и себя, и парнишку. А там может подвернуться случай. Там можно будет попытаться добраться о полушлема, повредить его, и бежать, бежать как можно быстрее...
- Двести тысяч! И-и-и... Да, мы поднимаем цену сразу до полумиллиона! Полмиллиона долларов за право выпустить на ринг этого льва, этого титана... Помните, дамы и господа, первые раунды - самые эффектные, наши бойцы рвутся в бой и пока еще не успели устать... Ну же, разве это цена? Пятьсот тысяч - это смешно для такого великолепного орла, очевидно, что его ждет великое бойцовское будущее, и вы можете стать первым победителем, приведшего нашего бойца к победе! Да, мы повышаем цену еще на полсотни! Пятьсот пятьдесят тысяч раз! Два! Про-о-одано, поднимайтесь к нам, сейчас наши ассистенты объяснят вам наш немудреный способ управления бойцами, правда, хе-хе, не раньше, чем вы выложите озвученную сумму!
Из толпы поднялся громила, и вот в его-то причастности к преступному миру Кошка даже не сомневалась. Он что-то сказал ассистентам, за пределами ринга засновали услужливые мафиозные шестерки, передающие тугие стопки купюр организаторам. Громила явно не был новичком в этих боях - нацепив на крупную бритую голову полушлем он движением руки отогнал помощников и поднялся на возвышение за спиной парня.
- И тепе-е-ерь... Лот номер два! Кто же составит конкуренцию нашему синеглазому ястребу? - Селине приказали сделать пару шагов вперед, и она остановилась, попав в сияющий круг софитов, - Смертоносная пантера, великолепная и могущественная кошка. Джентльмены, крепитесь, - рефери сжал на секунду зубы, потрясая кулаком и всем своим видом показывая, что он крепится вместе с "джентльменами", - Я готов отдать все, чтобы обладать возможностью управлять такой яростной крошкой, но моего "всего" явно на это не хватит. Сто тысяч за пантеру, и она подчинается любой вашей мысли!
Воодушевления в зале не последовало. Селина почувствовала неожиданный укол недовольства - при всей своей эффектности, при сияющей черноте обтягивающего костюма, при всей опасности блеска каблуков, ее явно никто не принимал всерьез. Увесистый кулак соперника явно ценился больше, чем ее хрупкая, но смертоносная ладонь.
- Сто пятьдесят тысяч, двести тысяч... Дамы, не упустите свой шанс! Дайте себе возможность отомстить всем мужикам руками этой красотки! Поберегите свой маникюр - используйте ее, и уж поверьте, наша крошка знает, как пользоваться своими коготками!
Медленно цена ползла вверх, и окончательно замерла, едва добравшись до четырехсот тысяч. Рефери лично помог миниатюрной блондинке, явно спутнице какого-то "папика", не державшего в руках ничего, тяжелее тюбика с помадой, подняться на положенное кукловоду место, и водрузил на ее тщательно уложенные локоны полушлем. Селина застонала бы, будь у нее такая возможность - с таким кукловодом у нее не было шансов выжить, громила быстро сделает из нее кошачью отбивную.
- Стойте, стойте! - закричала белокурая, вырываясь из рук ассистентов, подгонявших настройки шлема. Рефери обернулся к ней.
- Я хочу, чтобы у бойца была что-нибудь от меня. Я ведь могу, да?
Она перегнулась через край, принимая переданную ей сумочку, и достала оттуда тюбик с помадой. Забавно, но первым движением, которое сделала Кошка под руководством своего нового горе-кукловода, был привычный им обеим жест, и его хватило, чтобы Кошка поняла, что со слабым женским сознанием она сможет бороться. Теперь губы Селины украшала яркая, кричащая помада, ничего общего с тем благородным цветом rouge, который она предпочитала в своем выборе, и белокурая дурашка была уверена, что это действие - только ее повеление. Селину эта расслабленность устраивала. Девочка не знала, что делать, зато сама Кошка знала, и могла маневрировать в рамках ее общих, невнятных приказов.
- Первый раунд нашего боя, первая яркая схватка, которая заставит вас плакать от того, что не вы участвуете в ней, и смеяться от того, что вы хотя бы ее видите! Дамы и господа, мы начинаем бой, мы начинаем настоящую битву!И-и-и-и...
Рефери бросил трость куда-то за ринг, по залу пронесся звук гонга. Соперник бросился вперед - явно медленнее, чем мог бы, действуй он сам. В движениях голубоглазого Селина усмотрела чужие привычные действия, явно чуждые этому атлетичному, гибкому, молодому телу. Это были движения танка, прущего напролом, а парень был птицей, сияющей на его груди, был мощным и подвижным, активным и четким. Первым кукловодам доставались сильные, свежие игроки, но первые кукловоды и не знали, чем они пользуются, на что способны их бойцы.
Селина ушла от удара эффектным уклоном, перепрыгнула с ноги на ногу, взмахнув сверкнувшим в свете прожекторов каблуком. Действие из прошлого, из ее любимых боев-танцев, такое же красивое, какое и опасное. Указов "правительницы" хватило только на банальный уклон, но результат явно произошел ее ожидания. В следующую секунду тело Кошки взлетело вверх в эффектном повороте, левая нога вылетела вперед, будто  пытаясь достать парня. Селина оказалась на полу раньше, чем поняла, что произошло, и когда до нее дошло, что послужило причиной этого безумного пируэта, едва не заплакала от обиды. Чертова девчонка насмотрелась "Матрицы" и попыталась воплотить в ней Тринити, только вот жизнь - не кино, и таких шикарных номеров не сможет сделать ни один, даже самый тренированный их реальных людей.
Тем временем громила не терял времени. Синяя птица, размашисто нарисованная на груди парня, заслонила ей свет, крупные руки сомкнулись на шее. Селина почувствовала, как медленно сжимаются пальцы на ее коже, и в ужасе взглянула в прорези маски. В ярких глазах соперника боролись отчаяние и гнев, смесь, заполнявшая и ее саму. Отчаяние и гнев, страх и ярость...
Какой бы фильм не вспомнился блондинке, сделал он это очень вовремя. Удар ногой в корпус, пальцы парня разжимаются, и вот уже Кошка стоит на ногах. Еще один удар - с разворота, тяжелый, смутно напоминающий знаменитый удар Чака Норриса, облетевший экраны и мониторы всего мира. Его деланная простота и суровость приносят пользу - парень оперся о канаты, ограничивающие ринг, а синяя птица на груди приобрела первую ощутимую прореху, потеряв часть своих нарисованных синих перьев.
...Удар гонга оказался первым звуком, который Селина расслышала с начала этого боя. Первый раунд закончился, зал наполнился истеричным ревом и аплодисментами. Кукловоды спускались вниз, им в руки подсовывали бокалы с шампанским, белокуркая девочка бросилась на шею папику за порцией причитающейся ей похвалы. Борцов развели по углам, к ним подскочили какие-то люди, принявшиеся смывать кровь с первых порезов и рассечений... Рев толпы отошел на задний план. Селина пристально, внимательно, не отрываясь смотрела в глаза своему сопернику. В этом раунде им обоим повезло, они оба миновали по-настоящему страшных ударов, но это только благодаря неопытности и грубости их кукловодов. Дальше будет хуже, и задача у них обоих одна - хоть как-то выжить. На что ты готов, мальчик? Есть ли тебе, за что бороться?
- ...Миллион, я не могу в это поверить! Да, они действительно стоят таких сумасшедших денег! Уж поверьте, это не предел! Миллион долларов США за право управлять этой парочкой, которыми не правит земное притяжение!..
На площадке за спиной парня появилась девушка, решительно нацепившая на себя полушлем. Похоже, она пленилась на голубые глазки и решила во что бы то ни стало спасти их от выцарапывания. Жаль, что увидеть собственного кукловода кошка не могла - его воля была куда тверже, и оборачиваться она уже не позволяла.

Скрежет металла, звуки выстрелов, громкие крики, смешавшиеся с криками толпы. Селина напряглась - похоже, что распорядители их безумных игр все-таки решили добавить зрелищности, подвести их к смертельной черте еще ближе, поставить их танцевать свой опасный, безжалостный танец перед жестокими и мстительными богами. Она и этот парнишка, голубоглазый соколок, смотревший на нее через площадку ринга, уже не были людьми. Сейчас они были куклами, податливым, управляемым мясом, которым можно и нужно было играться. Так, чтобы было красиво. Так, чтобы было интересно. Так, чтобы о спецэффектах можно было забыть... Значит, их недо-матрица была не достаточно хороша.
Но грохот все рос, крики восторженной публики переходили в крики испуганной публики. Селина почувствовала, как ослабевает контроль, и с усилием повернула голову к зрителям... Усилие ее и спасло. Будь воля кукловода слабее, будь у нее возможность увидеть всю картину разом, она наверняка сошла бы с ума, потому что столько смертей в одну секунду испуганный женский разум не смог бы вынести. Оглушительный взрыв прокатился по фабрике, и, ударенная взрывной волной, Кошка рухнула на ненавистный пол ринга. Страх и паника, два ее постоянных спутника, к которым она совсем не могла привыкнуть, подталкивали ее к движению - ползти куда-нибудь, цепляться за жизнь ногтями, уносить свою побитую шкуру и пытаться зализать нанесенные сегодняшним вечером раны... Но движение все еще было неподвластно ей. Селина попыталась обернуться, увидеть, в чьих же руках находится ее сознание, хотя не очень понимала, чем это может ей помочь... Это было действие, которое каждый из нас выполнил бы даже не подумав. Теперь Китти понимала, как много она в этой жизни не ценила, как много движений были лишними, и что сейчас, в этом аду, на этом ринге, она была готова променять их все на единственную попытку унести отсюда ноги.
Застрекотал пулемет - его резкий, четкий голос прорезал паникующую толпу, придавая ей ритм и логику. Теперь у смертельного рева был свой метроном, такой же смертоносный, и теперь уже никто здесь не сомневался, что шоу сорвалось по совершенно неожиданным и опасным причинам. Нет, это не спецэффекты, это не какая-то жалкая клетка, не какой-то глупый, управляемый двумя кнопками огонек. Это кошмар, добравшийся до сильных мира сего, добравшийся до людей, ранее уверенных в своей стопроцентной безнаказанности. Она уже видела это. Она уже знала, что защищенность - это миф, и никто не может жить в этом городе спокойно, сколько бы у них не было людей, денег, оружия, власти...
Резкая боль прорвалась в виски мучительной, горящей, безжалостной спицей. В глазах помутнело, тело дернулось в бессмысленном рефлексе, напрочь лишенном какой-либо логики, а потому недоступным управлению. Китти не осознавала, что распростерлась на ринге, что все окружавшие ее люди давно уже разбежались, спасая собственные шкуры. В крыше фабрики взрывом выломало несколько шиферных плит, и теперь оттуда, из тяжелых, свинцовых сумрачных облаков в здание летели медленные, крупные снежинки. Боль не позволяла действовать, боль лишила дыхания, но сделала сознание гораздо чище и просторнее, чем оно было несколько минут назад. Алые губы приоткрылись навстречу холодным падающим звездам, мысли сосредоточились на их неспешном падении, отгораживая девушку от разыгрывающегося вокруг апокалипсиса. Сверху, прямо на нее, летела белоснежная снежинка, а вокруг нее, издавая дикий скрежет и грохот, рушились остатки фабричных коммуникаций. Мостки, цепи, крюки, удивительно медленно, будто растягивая последние свои мгновения, неслись вниз, прямо на обезумевшую от страха толпу. Еще одна пулеметная очередь, еще один мазок в этой безумной картине - яркий, резкий запах химикатов, вырвавшихся из своего многолетнего плена. Крохотная белая точка, сияющая в свете последних из выживших прожекторов, опускается все ниже, пока, наконец, не касается ее лба. Селина сделала судорожный, мучительный вдох, и приподняла раскалывавшуюся голову, наконец обретя возможность двигаться.
Увиденное не стало для нее удивлением. То, что она обрела хотя бы подобие контроля над своим телом, означало, что ее кукловод перестал ее контролировать. В текущей ситуации логичнее всего было предположить, что его лишили возможности любого контроля, даже над собственными шнурками. Она присмотрелась внимательнее, особо интересуясь полушлемом. Пуля прошила его насквозь, а затем, судя по всему, вышла из затылка, вместе с контролем над девушкой захватив и жизнь нерадивого игрока. Сел нашла в себе силы улыбнуться самым уголком дрогнувших губ - твоя власть не помогла тебе сохранить себя, голубчик, а ведь мог бы жить спокойно... Жить.
Это слово напомнило ей о кошмаре, разворачивающемся вокруг. Китти приподнялась на локте, оглядываясь, наткнулась глазами на рефери. По всей видимости, пулевое ранение не успело убить его. Забавно, но свою смерть он принял от своей же трости, торчащей из живота на манер копья. Поза тела, руки, судорожно сжимающие отломленную часть древка - это был более, чем несчастный случай. Но этот подонок того заслуживал. Селина не желала бы ему другой смерти, наоборот, испуганное и хаотичное сознание услужливо предлагало добавить ему еще мучений. Больше ударов когтями, рассекающими кожу, больше раздробленных металлическим каблуком костей... Но теперь ему уже было все равно.
Кошка перевернулась на живот. Тело все еще слушалось скверно, каждое движение давалось с трудом, будто ей приходилось двигаться к густой, вязкой массе. Она вцепилась в пол ногтями, пытаясь подтянуться вперед, и слишком поздно вспомнила, что привычные и крепкие лезвия остались сзади, что она избавилась от них, стараясь спасти жизнь сопернику. Новая порция боли подбросила в кровь адреналина, Сел нашла в себе силы приподняться на одно колено, заглянуть за распростертое тело, разыскивая глазами приметную синюю птицу.
- Эй! Ты можешь двигаться? - крикнула она, распознав его во втором углу ринга, и медленно стала продвигаться вдоль канатов. Выстрелы не прекращались ни на минуту, обезумевшая охрана палила все стороны, пытаясь зацепить нападающих. Селина была более, чем уверена, что нападающий всего один, и более, чем убеждена, что второй раз видеть его шрамы она совсем не хочет. Нужно было спасаться, уносить отсюда ноги, нужно было пробраться сквозь толпу и сплошной огонь, найти выход...
В стороне прогремел второй взрыв. Толпа, повинуясь новому вектору, устремилась к образовавшемуся выходу, надеясь как можно скорее оказаться подальше от пропитанного химическим запахом яда. Очередная пуля разбила последний из прожекторов, погрузив огромное помещение фабрики в запутанный полумрак, и Селина судорожным, резким движением опустила на глаза маску, смутно надеясь, что прибор ночного видения все еще функционирует. В проеме мелькнула неясная тень. То же чувство, что говорило ей, что нападение совершает Джокер, подсказало ей, что к этому безумию присоединился и Бэтмен. Она судорожно вздохнула: Бэтмен играл на стороне закона, а значит, что ее шансы на тюрьму в его присутствии значительно повышаются. Но лучше быть живой и в тюрьме, чем мертвой на мафиозном ринге...

Смерть настолько вольготно чувствовала на фабрике, что любой выживший неминуемо должен был ощутить укол совести – здесь он явно лишний. К счастью, выход только что открылся для любого желающего. А в них недостатка явно не наблюдалось. Пол напоминал инфернальное полотно из плоти, крови и грязи. Оставалось только догадываться сколько жизней было отнято. Но кем? Несмотря на опасность, Бэтмен быстро оглядел помещение, попутно включив тепловизор. Обычно техника такого класса представляет собой весьма грустно устройство, «раскрашивающее» мир для наблюдателя в плохо читаемую картину, отдалённо напоминающую результат употребления LSD. Военные образцы лучше, но ненамного – попытки найти оптимальное соотношение между стоимостью и качеством редко оканчиваются хорошо для конечного пользователя. К счастью, Брюс мог позволить себе не экономить в разработке.
Большая часть людей покинула импровизированную арену через главный выход, ведущий прямиком на улицу. Те, кто был от выхода подальше, но здание знал получше, рванули через внутренние коридоры. Ещё две фигуры, в которых без труда угадывались бойцы местного Колизея, подползли друг к другу. Кажется, они вне опасности. И, наконец, виновник этого кровавого торжества – силуэт на подвесном мосте. Точнее том, что от него осталось. Идеальная позиция для стрелка – всё помещение как на ладони и невообразимое количество железных конструкций, позволяющих без особого труда укрыться от ответного огня. И судя по длинному стволу, угадывающемуся на тепловом экране красно-золотой фигурой, убийца только вошёл во вкус.
Сменив касанием режим линз с теплового на ночное зрение, Бэтмен вскинул руку с бэт-когтем. В цеху практически не осталось живых, но это не значило, что фигуре под потолком было некого убить. Но прежде чем остановить стрелка, Брюс ещё раз взглянул на бойцов, желая убедиться, что с ними всё в порядке. Каково же было его удивление, когда одним из них оказался Дик.
Что за … Какого чёрта?!-, на какую-то секунду Брюс замешкался. Второго бойца он тоже узнал – небезызвестная воровка, Кошка. У Уэйна мелькнула даже мысль, что Грейсон может быть во всём этом замешан. Впрочем, от неё он быстро отказался. Дик был достаточно опрометчив, чтобы равно или поздно вляпаться в подобную ситуацию. Брюс всей душой хотел рвануть на помощь сироте, которого приютил. Но сейчас здесь не было Брюса – был лишь Бэтмен. К тому же, как он уже отметил, про бойцов уже забыли и им ничего не угрожало. Искренне надеясь, что Дик не ранен, Тёмный рыцарь выстрелил в балку под потолком и подтянулся к загадочному безумцу, устроившему бойню.
Он знал о боях, которые здесь проводятся. И наверняка знал о том, кто сидит в зрителях. Не мог не знать, если знал о боях. О боях не знать не мог – многие ли отправляются на давно заброшенные фабрики с таким арсеналом? Какие причины устраивать бойню? Мщение? Чистка или борьба за власть?
Взмыв под самый потолок на тросе, Бэтмен с оглушительным стуком приземлился прямо перед убийцей. Ничего необычного – чёрная форма, бронежилет, чёрный шлем. Будто бы иронизируя над спецназом готэмской полиции, мафиозные боссы наряжали так лучших своих бойцов- тех, кто ещё не телохранитель, но уже и не рядовой солдат. Была в этом некоторая ирония – смерть принёс тот, кто должен тщательно хранить жизнь. Бэтмен практически не сожалел. Едва ли многих из тех внизу можно назвать законопослушными гражданами. Но среди жертв мог оказаться и Дик …
- Больше никаких смертей,- ловким движением Брюс схватил дуло пулемёта и резко потянул на себя. У этого манёвра не было цели вывести из равновесия стрелка, он хотел лишь подтянуть к себе оружие. М134 -   оставалось только догадываться откуда у этого больного ублюдка такое оружие. Кажется, Пингвин не понял предупреждения и продолжил снабжать местную преступность военными образцами техники. Подтянув к себе пулемёт, Бэтмен почти привычным движением всадил в него два бэтаранга: один в область спускового механизма, а второй в электромотор. Пусть с такого близкого расстояния и не было возможности воспользоваться адской пушкой, Брюс не мог отказать себе в удовольствии попортить имущество мафии. Казалось, всё – его дело сделано. Оставались мелочи. Сломать половину костей убийцы в воспитательных целях. Вызвать сюда полицию и скорую, гражданское самосознание выживших доверия не внушало. Найти Дика – самое важное. Город уже отнял у парня семью, недопустимо отдать Готэму ещё и его жизнь. Не стоит забывать и об его очаровательной спутнице – Кошке. На неё было выписано столько ордеров, что Бэтмену даже было немного завидно – существование ночного мстителя полицейский департамент отрицал и на его имя висел скромный один документ, дающий право на арест. Да и тот носил полусекретный характер. Власть отчаянно пыталась игнорировать сам факт того, что кто-то в костюме летучей мыши бьётся с преступностью. Интересно, что заговорило в славных пожирателях пончиков – совесть или уязвленная гордость? Впрочем, вопрос открытый – криминал и власть давно сплелись в этом городе если и не в единое целое, то в парочку страстных любовников уж точно. Достаточно уродливых любовников, кстати. Нелюбопытным секретом было время, через которое они осознают: игнорирование проблемы ни в коем разе не уменьшает её. И как бы даже наоборот, не помогает ей расти. А Готэм уже давно доказал: апатия – лучшая почва из всех возможных.
Лишив пулемёт возможности стрелять, Бэтмен резко подался вперёд. У него не было никаких сомнений – стрелок наверняка имеет с собой нож, пистолет или ещё что. Внимание этого человека в любом случае сейчас было сосредоточено на Летучей Мыши – а значит все остальные сейчас были вне угрозы. На это Брюс и рассчитывал, перейдя в рукопашную. Выживших было уже не догнать, да и Дик в безопасности, ведь Кошка известна далеко не убийствами. Выпала редкая возможность неторопливо и методично избить злодея, а затем и допросить его. Проведя короткую серию ударов по лицу, Бэтмен шагнул вперёд и мощным джебом толкнул противника.

Отредактировано Bruce Wayne (19.05.2014 16:55:14)

- Что?..
Брюс был ошеломлён. Уверенный в своём превосходстве, он без всякого удовольствия отметил, что чудовищно просчитался. Он и раньше мог получить оплеуху-другую неожиданно стойкого или ловкого противника. Но, чёрт возьми, это ещё ни разу не заканчивалось для него падением с немалой высоты! Со смесью стыда и жгучего гнева, Уэйн про себя отметил – Тёмный Рыцарь повержен. Пусть и на какое-то мгновение, но повержен.
Падать решительно не хотелось, к тому же это было чревато немалым шансом упустить стрелка. Бэт-коготь или плащ. Первое слишком долго – значит второе. Но стоило Брюсу привести в активное состояние «крылья», как он ударился затылком об один из многих стальных чанов, богато развешанных в цеховом помещении и чёрной тенью рухнул вниз.
это будет долгая ночь …-, Брюс приподнялся на локте. Прямо перед ним омерзительной картиной возникли плоды трудов того, кто играючи сбросил его вниз. После удара затылком Бэтмену тяжело было сфокусировать взгляд, но было очевидно, что число жертв представлено явно не одним десятком тел. Кто-то уже испустил душу, а кто-то похрипывая готовился. Парочка тел в этой фантасмагорической массе из плоти из последних сил пыталась отползти к выходу. Возможно кому-то из них даже повезёт выжить. Бэтмен, собрав силы, резко поднялся. На расстоянии вытянутой руки вся эта груда трупов выглядела ещё более пугающе. Брюс вне сомнений погрузился бы в долгие депрессивные размышления о способностях этого города отнимать жизни, но сейчас у него была другая задача – схватить преступника.
Ночной воздух прорезал крик. Именно таким криком обычно и сопровождается особо кровожадное преступление. Если, конечно, жертву не лишают возможности этот самый крик издать. Бэтмен с неудовольствием отметил, что такие вот сигналы служат прекрасным маячком, сопровождающим до места преступления. Носила в себе эта мысль что-то цинично-скверное – ведь такой вот импровизированный сигнал указывал не только на место преступления, но и на то, что преступник до жертвы добрался. Затем последовало ещё два крика, один другого истошнее. Переведя линзы шлема в режим тепловизора, Бэтмен бегло осмотрел помещение. Достаточно быстро он нашёл и жертву, и убийцу. Это было несложно – большая часть тел уже успела прилично остыть. Убийца двинулся к Бэтмену – кажется, этот парень решил довести дело до конца.
Понимая, что оставаться на месте нельзя, Брюс подтянулся на бэт-когте наверх. Манёвр этот был совершён максимально осторожно и фактически бесшумно – условия потребовали от Брюса вспомнить всё, чему он обучился у Лиги Теней. Возможно, конечно, что он ошибается в оценке возможностей своего противника. Но что, если нет?
Он уклонился от моего удара и без проблем провёл по мне ту же серию, что и я по нему. Это ещё если забыть о его способностях использовать эффективно окружающую среду. Но он не может быть одним из них! Я разрушил их гнездо, планы. У Лиги больше нет ресурсов и возможностей для вторжения в Готэм. Но послать убийцу …
Беззвучно проносясь под самым потолком, Бэтмен готовил место к бою. Кажется, убийца не собирался уходить не встретившись ещё раз с Летучей Мышью, а Брюс был твёрд в решении схватить и допросить виновника сегодняшних смертей. Сверху Тёмный Рыцарь мог наблюдать за ищущим его стрелком. Телосложение, походка, манера боя – всё это указывало на Лигу. Но не настолько явно, чтобы сразу причислить его ко всем тем, кого Брюс мог видеть там, в горах. Оперативник, жаждущий мести за уничтожение дома? Первый из новых учеников Раса? Открыт вопрос.
Наконец, поле боя было готово. В основания цепей и котлов было установлены бомбы, а звуковые бэтаранги – в каждом из углов цеха. Сможет ли его противник держаться также спокойно и невозмутимо, когда всюду будут взрывы и непонятный шум, давящий на виски? Улучив момент, Бэтмен сверху прыгнул на своего противника, раскрыв крылья.
Джокер услышал шум его плаща, развевающегося по воздуху. В голове немедленно возник образ нападающего Мстителя: как пикирующий ястреб, готовый поразить с одного удара – точно так, как писали в газетах. Но в отличие от всех жертв Бэтмена, Джокер точно знал, как следует действовать. Психопат рванул вперёд. Два стремительных шага, упор на левую руку и кувырок через голову. Приземлившись, он схватил лежащую на полу трубу – одна из частей сорвавшегося вниз подвесного моста – и, разворачиваясь к Рыцарю, провернул её в руках. Два бэтаранга отлетели в стороны, характерно лязгнув. Заняв боевую стойку, Джокер улыбнулся, жаль только, это не было видно из-за шлема. Всё даже лучше, чем он себе предполагал. Да и ещё похоже что-то мигает по углам. Неужели, Мститель успел расставить подарочки, пока Психопат разбирался с навязчивым гангстером? Ха-ха, Санта-Бэтмен!
С неудовольствием отметив абсолютно провальные попытки поразить проклятого стрелка бэтарангами, Брюс немедленно рванул к своему врагу. Стальная труба в руках такого соперника слегка пугала, но не настолько. В этом городе только у одного Бэтмена есть право внушать ночами страх. Первый удар он без труда парировал защитными наручами и попытался нанести локтевой удар сверху. Эта нехитрая затея наградить оппонента сломанной ключицей с позором провалилась, пара последующих за ней ударов тоже эффект не принесли. Бэтмен с нарастающей злостью вглядывался в отражающий визор шлема. На секунду промелькнула мысль о том, что противник равен ему. Кто он? Брюсу удаётся избежать большей части его атак, но его собственные точно так же не могут поразить цель! Совсем скоро уже послышится вой сирен и полицейские вломятся в здание. Не хватало ещё и необходимости вступить в бой с ними. Эту драку нужно оканчивать, сейчас же. Решив воспользоваться созданным преимуществом, Бэтмен в очередной раз подскочив к противнику и резко крутанулся, взяв за полу свой плащ.
Они всё отодвигались и отодвигались назад. Джокер хорошо ориентировался в пространстве – он исследовал это место вдоль и поперёк перед тем, как затеять сегодняшнюю вечеринку. И ему не мешало обилие разбросанных дядюшкой Гаспаччо тел. Всё, чему учил его Мадек, он выполнял превосходно. И именно Гонвей сказал ему, что в Бэтмене он увидит похожего на себя. Джокер никогда не задавал ему лишних вопросов. Учитель рассказывал только то, что считал нужным, и Джокер не смел спорить с тем, кто дал ему вторую жизнь. Он просто знал, что узнает всю правду в своё время. И хотел быть полностью готовым к этому моменту. И всё же сражаться с Рыцарем было одним сплошным удовольствием. Действительно похоже на танец. Именно в такие моменты можно продвигаться дальше по бесконечной лестнице самосовершенствования – когда встречаешь равного. Теперь было очевидным, что бой ничем не закончится, но он не собирался останавливаться, пока не заявится Комиссар Гордон. Ловкий приём Мстителя с плащом заставил Джокера сделать сальто назад. Они продолжали отодвигаться в одном, и том же направлении и там их ждал невозмутимый, перепачканный теперь багровыми росписями ринг. Что ж, есть в этом что-то символичное. К тому же небезызвестная Кошка всё ещё в обозримой близи от него, если ещё не уползла. Хотя вряд ли смогла бы. Не останавливаясь после сальто, Психопат развернулся и кинулся к рингу – нечего болтаться у подмостков, пора им занять место на центральной арене. Ещё один ловкий прыжок и сильные ноги упруго приземлились на белёсую поверхность, прежде чем чёрная тень Бэтмена взметнулась следом.
Нельзя не оценить иронию – главная битва на ринге развернулась лишь сейчас, когда большая часть зрителей давным-давно покинули свои места. Если не считать, конечно, мёртвый взгляд многочисленных трупов. Да и те, в основной своей массе, смотрят далеко не на ринг. Бэтмен пришёл к поразительному в своей простоте выводу – он ничего не знает о своём противнике. Ни имени, ни внешности. Ни даже того, откуда у него навыки ассасина Лиги. Брюс надеялся, что просто запутался. Что это никакая не специфичная техника, а просто комплекс ударных техник какого-нибудь спецназа. Но с каждым ударом надежда эта таяла. Никакой спецназ не мог так спокойно противостоять ночному Мстителю, потратившему небольшое состояние и годы на своё обучение. Это весьма раздражало.
Не желая и дальше затягивать бой, Бэтмен быстрым касанием к наручам активировал взрывные бэтаранги. Здание цеха мигом наполнилось безумным хороводом звуков: гулкие взрывы,  шипение стальных цепей, лишившихся основания и скользящих по балкам, глухие стуки попадавших котлов. Один из таких котлов должен был упасть на Джокера, превратив последнего в лепёшку, но Бэтмен с силой потянул его на себя – кредо запрещало ему не просто казнить злодеев, но и просто давать им погибнуть. Сразу же после приземления чугунного агрегата, Тёмный Рыцарь толкнул оппонента назад и, схватив за шлем, приложил его головой о поверхность котла. Кажется, ему наконец удалось получить требуемое преимущество. Отскочив назад, он резким разворотом ударил противника ногой, сорвав шлем.

Пальцы смыкаются на запястье. Еще вчера она никому не позволила бы сжать его с такой силой, вполне логично рассудив, что потенциальные синяки не украсят ее бледной кожи. Но вчера она еще не подозревала, каким будет этот ее день, что ей предстоит пережить, и как она с этим будет жить дальше. Вчера это все еще имело значение, сегодня - нет. Сегодня жизнь снова встала на первый план, потеснив все остальные привычки и сомнения, сегодня она согласится на любые синяки, лишь бы выйти отсюда живой и никогда больше не чувствовать этого ужаса потерянного движения... Кошмара разума, бьющегося в неподчиняющемся ему теле, как птица в клетке, кошмара испуганного крика, застревающего в горле только благодаря полушлему, украшающему голову очередного кукловода. Бежать, бежать! Уходить как можно дальше, уносить свои шикарные ноги, и захватить с собой отмеченного синей птицей товарища по несчастью. Они оба прекрасно понимали, почему они еще живы: бестолковые кукловоды и сопротивление, не позволявшее использовать им собственные тела в полную силу. Оторванные когти, спасшие парнишку от неминуемой кровопотери, замедленные удары, уберегшие хрупкие девичьи ребра... В человеке бессознательно силен дух противоречия. Когда вас ставят друг на против друга и приказывают убивать, когда тебя лишают самой возможности выбора, ты начинаешь увлеченно сопротивляться, противиться всеми возможными силами. А ведь еще вчера этот парнишка вряд ли встал по одну руку с воровкой и убийцей, которую разыскивают все, кто может. И на запястье были бы совсем другие синяки - от наручников...
- Возле главного входа сейчас давка, можно попробовать уйти через тот вход, которым привели меня. Он за чанами почти не виден. Направо, кажется... да, точно, направо. Только я ничего не вижу, - напряженный слух выхватил из грохота окружающего ада неясные, сбитые слова. Мальчишке явно пришлось худо, но Селина быстро загнала проснувшуюся жалость в самый дальний угол. Сейчас не время. Жалеть и хлопотать вокруг ран будем тогда, когда выберемся.
- Давай спускаться с ринга, мы здесь как на ладони. Осторожно, здесь ванты... - она приподняла один из ограничивавших ринг канатов, пропуская вперед все еще держащего за руку парня. Впервые посмотрела она на путь, который им предстояло преодолеть: усыпанный телами, насыщенный криками умирающих, подтопленный кисло пахнущими химикатами, извергавшимися из поврежденных баков... "Это война," - пронеслось в ее сознании, - "Так выглядит поле боя. Так оно бывает, когда смерть настигает не милосердной одиночной пулей снайпера, не точным ударом ракеты. И мы каким-то образом стали ее частью..."
И война была в самом разгаре. Новый грохот сотряс стонущее здание фабрики, Селина пригнулась, уворачиваясь от полетевших искр и мусора - это падали вниз остатки конструкций, уже разнесенных главными действующими лицами борьбы. Теперь все внимание было приковано к ним, к двум фигурам, с акробатической ловкостью перелетавшим под потолком. Кошка замерла, наблюдая за террористом, слетевшим вниз, и едва не потеряла возможность дышать, рассмотрев, что именно он проделал с одним из оставшихся в живых мафиози. Пестрая карта в руке сверкнула в резком, мало добавляющем понимания происходящему случайном луче света, и умирающий от смеха Джокер увеличил свою и без того огромную улыбку широким разрезом прошедшего его насквозь ножа. Она уже видела его. Она уже знает, что будет дальше. В тот раз ее пощадили, хотя никто не ушел из дома живым. Счастливые случайности очень редко превращаются в счастливые тенденции, спастись второй раз у нее было мало шансов.
Кошка почувствовала руку парня на своем запястье и это заставило ее отрезветь.
- Идем, идем скорее, здесь... Здесь ничего живого не останется. Направо? Там море химии, придется обойти... - потянула она его за руку, обходя растекающиеся лужи химикатов и высматривая, где между чанами может быть столь нужный им проход.
У кошек не девять жизней. Это миф, довольно бестолковый, дающий глупую надежду, но не лишенный оснований. Кошки обладают интуицией, которая позволяет им выцарапывать свою ту единственную их жизнь из лап смерти раз за разом. И именно эта интуиция заставила Селину остановиться.
- Не стоит идти к этим чанам, химия хлещет, ничего хорошего от нее не будет, - обратилась она к своему недавнему противнику, рукой указывая на потемневшие от химии когда-то блестящие, идеально гладкие стальные свои каблуки, - Лучше нам поискать другой вариант для вы...
Взрывов было несколько. Ржавый гул наложился на них - это ныли разрываемые волной яростного огня металлические конструкции, державшие в вертикальном положении баки с химией. Кошка едва и успела, что толкнуть парня, да сделать немыслимый, рвущий связки, изматывающий на пределе возможностей прыжок в сторону, уворачиваясь от водопада ядовитой химии, хлынувшей из расколотого чана. Она почувствовала тупой, болезненный, обширный удар об землю - самое неудачное приземление из того, что она могла показать. Дыхание перехватило, и еще какое-то время Кайл лежала на земле, соображая, сколько костей она умудрилась переломать, и сможет ли она с этими переломами передвигаться. Боль, тупая тягучая боль, наполнившая ее тело, уходила медленно, нехотя. Приспасабливающийся мозг послал телу первый пробный импульс, включил логику, подсказавшую, что от переломов она чувствовала бы совсем другое. Это ушиб и страх, его вязкая, липкая пелена. Это ужас порхающей перед глазами карты, пришпиленной к мафиози, и отражение ее близнеца, из под которого тонкой струйкой сочилась темная, почти черная кровь. Сегодня здесь Бэтмен, но Бэтмен не знает, с кем связался... А она прекрасно знала, что стоит ждать от этого безумного мстителя, что ждет того, кто хоть раз увидел его улыбку.
Кислый запах приблизился, и Селина поняла, что химическое море продолжает распространяться, и она рискует попасть в его ядовитые воды. Кошка попыталась встать, затем, поняв, что это действие ей сейчас недоступно, принялась отползать в сторону, интуитивно держась мест повыше и, тем самым, вновь возвращаясь к ненавистному рингу.
Китти подняла взгляд. Теперь на ринге царствовали другие - фигура в черном плаще и клоун, показавший свою истинную сущность после того, как Бэтмен лишил его шлема. Они смотрела друг на друга не больше секунды, но в этой секунде было больше напряжения, чем во всех готэмских подстанциях рядом. Селина с ужасом осознала, что вся эта безумная энергия во что-то должна вылиться, что сейчас будет что-то финальное и грандиозное, что-то поистине ужасное и безнадежное. Безнадежное для них с парнем, которого теперь отделили от нее химические реки и последствия серии взрывов, потому что они не успели уйти, не успели спастись. Теперь они станут невольными свидетелями этого последнего, самого яркого взрыва, но свидетелей убирают первыми. Она уже чувствует холодный запах ножа, прибивающего карту к ее лбу, ко лбу убийцы и воровки. Это будет последний ее поцелуй - пряные, багряные губы Женщины-кошки коснутся кривых нарисованных губ смеющегося на игральной карте Джокера. И потом уже не будет ничего.
Движение произошло, курок спущен. Китти проследила полет брошенной вещицы. Стена химического, мертвого, но безмерно жаркого огня взметнулась в воздух в ту же секунду, как искра Джокера коснулась поверхности древней химии. Селина отвернулась от огня, слепящего ей глаза, обжигающего и без того избитое лицо. Настоящие бойцы никогда не останавливаются, настоящие бойцы всегда ищут выход... Но даже самые сильные кошки боятся сплошного огня. А уж если кошка измотана продолжительным сафари, где она - одна из первых жертв...
Кайл рухнула на спину, смотря в потолок. Что бы там ни было дальше, ее силы на исходе. И, если это смерть, самое время вспомнить забытые еще в детстве молитвы и попытаться подготовить грешную душу к переходу в новый мир. Что-то подсказывало Селине, что новый мир ее душе светит такой же жаркий и темный, да и размалеванные смеющиеся демоны там, наверняка, будут. Так какой смысл умирать? И она заставила себя держать глаза открытыми.

Внимательные глаза Темного Рыцаря следили за каждым движением противника. Когда-то давно, в самом начале своего пути в Лиге Теней, он учился предугадывать движения, учился читать по лицу врага отголоски будущих его решений. Все существо Бэтмена, вся темная его суть были направлены на то, чтобы разобраться в террористе, стоящим перед ним. Но ни один мускул на размалеванном лице не дрогнул. Джокер показательно медленно и спокойно бросил в потоки ядовитой химии давно знакомый Брюсу предмет, и ад зеленого пламени разверзся, разделяя их. Жар на секунду ослепил, выбил почву из под ног, но уже в следующее мгновение он понял, чем именно чреват разгорающийся огонь.
Бэтмен не отличался суетливостью. Даже в такой ситуации, где каждое мгновение было на счету, он старался действовать спокойно и размеренно. Время капало, и с каждой каплей все ближе был взрыв, который погребет под собой все это поле боя, все его следы. Комиссариату останутся дымящиеся обломки и множество загадок, а ему, Бэтмену, загадка уже была загадана. Шрам-улыбка глумливо усмехался перед его глазами. В Готэме есть как минимум один последователь Лиги, в Готэме есть противник, с которым они равны по силам, и которого во что бы то ни стало нужно было остановить.
Темный Рыцарь запахнул плащ. Ткань затрещала, когда он прорывался сквозь химическое пламя, но выдержала. Бэтмен остановился перед Диком, пытаясь оценить его повреждения и понять, каким образом его можно эвакуировать из этого безумия. Выглядел Грейсон скверно, но на больного, требующего бережной транспортировки, не походил. Да и времени на такую транспортировку не было...
- Держись, парень, - прозвучал измененный голос, после чего Бэтмен взвалил воспитанника на плечо. Бэткрюк выстрелил в оставшееся перекрытие и с усилием, медленно поднял непривычный вес в вверх. Всего несколько мгновений для того, чтобы выбраться из фабрики, превращающейся в сплошной химический котел, чтобы оторваться от преследования паров ядовитого зелья смерти. Бэтмен перемахнул через пламя, приземлился возле обрушившегося уже участка стены, и по инерции пробежал несколько шагов, стараясь по возможности не добавить передвижениями травм Грейсону.
- Держись, Дик. Один старый дворецкий не простит мне, если с тобой что-то случится, - вновь проговорил он, устремляясь подальше от фабрики. Во всем городе сейчас был только один человек, которого он хотел бы услышать. Рыцарь черной стрелой летел к бэтмобилю, уже представляя, как набирает знакомый номер, как слышит привычный усталый, но четкий и решительный голос. Он передаст Ричарда в руки лучшего врача города, а потом уже сможет спокойно обдумать произошедшее. Джокер оставил ему достаточно вопросов, но не меньше их подкинула и мафия. И почему бы преступникам не уйти на новогодние каникулы?..
- Лора Слоан, - практически прорычал он, едва усадив Грейсона в соседнее сидение и заведя мотор своего маневренного танка. Она ответила уже через пару гудков. Бэтмен поддал газу, выжимая из машины все соки и чудом маневрируя в узких переулках.
- Все будет хорошо. Через 20 минут тобой уже займутся, - бросил он коротко Дику. Сквозь рев мотора они услышали сильный, сотрясший весь район взрыв.
[NIC]Bruce Wayne[/NIC]
[AVA]http://funkyimg.com/i/GMke.jpg[/AVA]
[SGN]
[/SGN]