Тонкие пальцы шустро стучали по клавиатуре в тот момент, когда, издав характерный звук, желудок сообщил о том, что пора бы и прерваться. Пальцы замерли, повиснув над чёрными плоскими клавишами, а острый взгляд скользнул к правому нижнему краю монитора. Да, время ужина упущено час назад. И, так как на обыденное чувство голода не последовало никакой реакции, несчастный опустошённый орган решил подать голос. Джервис откинулся на спинку стула, быстро перечитывая проделанную работу. Конца и края ей ещё не видать, этой работе. Точнее программе. Жадная ненасытная тварь сожрёт ещё не один его вечер. Что ж, пожалуй, не стоит доводить до такого состояния желудок.
Всё сохранить, всё закрыть. Сделать резервную копию. Спрятать резервную копию. Хотя последнее не нужно – всё равно без него никто не разберётся. Закрыть ультрабук, встать из-за стола. И… звонок. Загудел, завибрировал на полированной поверхности стола айфон. Взгляд на экран: входящий звонок улыбается фотографией Томаса Элиота.
-- Да? – спокойный невыразительный голос.
-- Вечера, Джерв! Чем занят? – энергичный бодрый тон.
-- Собираюсь спуститься вниз, поесть.
-- Сейчас?
-- Спустился бы и раньше, завозился с заказом.
-- Мм, ясно. А потом?
-- А потом не знаю. Том, что тебе нужно? – появляются нотки раздражения.
-- Да нет, ничего. Просто так, праздная болтовня, - всё ещё улыбчивая решительность на другом конце. – Ну ладно. Если что, звони.
-- Хорошо, - прежнее безразличие. – Пока.
«Пока» в ответ и связь обрывается. Последнюю неделю они с Томом толком не виделись. Не представилось ни одной возможности встретиться и «праздно поболтать». Элиот был весь в работе. Что-то ему поручил Аль Гул, что-то только ему одному, и Тетч не вдавался в подробности. Но помимо этого во второй общественной жизни миллиардера выдалась весьма рабочая неделя. Джервис последовал его примеру и тоже с головой ушёл в «заказы». А их было немало, применительных для всех его профессий, занимающих всю его гениальную голову. С утра до самого вечера и ещё раз: с утра до самого вечера. Зачем он только это делал?
Джервис зашёл в гостиную за пиджаком, который бросил там на стул ещё днём. А, зайдя, замер. Несколько секунд разглядывал комнату, потом аккуратно взял в руки пиджак, одел, но так и не сдвинулся с места. Зачем он всё это делал? Затем что он хотел вернуть всё на круги своя. Семь дней назад в его жизнь ворвалось что-то новое и совершенно ему не знакомое. Что-то, что быстро отвоевало для себя львиную долю его души, и не собиралась возвращать. А ведь душу свою он контролировать не мог.
Он пытался найти этому название, составить характеристику. Пытался разложить всё по полочкам в виде уравнений и формул, объясняющих ему, как, что и почему. Но не получалось. В голову лезло одно слово «влюблённый», после которого перед глазами тут же появлялось её лицо. Её губы и… Джервис набрал в грудь больше воздуха и выдохнул. Обычно это помогало. Не всегда, правда. Хотел он того или нет, но не думать о Селине Кайл было просто невозможно.
Тетч погасил свет и вышел из квартиры, закрыв дверь. Длинные коридоры жилого пятизвездочного комплекса, аккуратные ковры, нигде не пылинки. Ему нельзя всё это. Ему нельзя быть влюблённым. Потому что слишком это близко к тем стенам, за которыми неизбежно ждут разочарование, боль, а потом смерть. Он переживал это слишком много раз, чтобы в свои тридцать с лишним ещё во что-то верить или на что-то надеяться. Он не хотел больше никаких привязанностей, ему нравилось его одиночество. Это безопасно, быть одному. Это полезно, быть одному. Это очень продуктивно – быть одному. Расчётливый разум полагает, что любое влечение, влюблённость или, того хуже, любовь, не позволят ему быть прежним. Но как он ни пытается бороться со своим собственным сердцем, становиться только хуже.
Он взял с собой ультрабук. Смена обстановки всегда способствует новым мыслям и свежему взгляду на работу. Глядишь, насытив желудок, он найдёт более быстрые решения своих задач. А сама работа не даст мозгу быть засорённому чувствами. Его столик всегда свободен. В один из первых вечеров Том, показавший ему это место, протянул официанту какую-то, судя по всему, крупную банкноту, а может быть и несколько, и с того момента Тетча всегда радостно встречают и бронируют его столик по умолчанию. Чечевичный суп и курица с овощами на огне, с дымком – его обычный заказ. Это обслуживающий персонал тоже успел выучить и потому интересовались лишь выбором напитка. Сегодня Джервис не сумел придумать ничего лучше, чем лимонная вода со льдом. Расслабляться алкоголем было рано, а на что-то более оригинальное не хватило замороченной работой фантазии.
В ожидании заказа Тетч снова открыл ультрабук и уставился на вновь раскрывшиеся файлы. Потом облокотился о стол и закрыл лицо ладонями. «Надо было попросить черри-бренди» - насмешливо мелькнуло в голове. В груди, в районе солнечного сплетения, сладко заныло чувство предвкушения. Эмоции вырвались, ускользнув из цепких лап бесчувственного разума, и бросились врассыпную, убегая прочь по кровотокам, мышцам, коже. Он отчётливо вспомнил её. То, как держал её, как целовал и не хотел отпускать. Семь долгих, изнурительных дней в полном одиночестве. И почему оно, всегда такое спасительное, освобождающее, теперь стало невыносимым грузом?
-- Прошу прощения... – раздалось откуда-то со стороны - Я заметила у вас ноутбук, и подумала, что вы можете знать пароль от местного wi-fi. Не поделитесь тайным знанием?
Джервис убрал руки от лица и, не глядя, взял со стола салфетку, вынул ручку из нагрудного кармана.
-- Да-да, конечно, - нахмурившись, ответил он, выводя код, одновременно пытаясь избавиться от назойливых воспоминаний. – Вот, возьмите, - по-прежнему не глядя, он протянул салфетку на другой конец стола.
Но, спустя несколько секунд ощущение чужого присутствия не исчезло, и Джервис понял, что обратившийся к нему человек всё ещё стоит рядом.
-- Что-то не так? – спросил он и поднял, наконец, голову, заглядывая в смотрящее на него лицо.
Её глаза он узнал не сразу. Чтобы увидеть в ней её, нужно было смотреть пристальнее обывательской незаинтересованности. Осознание отразилось на его лице, и Джервис медленно поднялся на ноги, не спуская с неё глаз. Равносильно, как взглянуть на оборотную сторону луны – туда, куда ещё никто не заглядывал. Увидеть что-то, что не дано никому, но вдруг, по каким-то таинственным причинам, милостивому благоволению, стало открыто для тебя. Эмоции вернулись к нему в полной мере и снова заполонили собой всё его существо. Она была другой, чем тогда: она была намного прекраснее.
-- Селина, - прошептал он, и его лицо озарилось радостным светом.
